И за это надо сказать государству спасибо? Поскольку не только живешь, говоришь, имеешь крышу над головой и т.д., но вдобавок имеешь на это разрешение? Такая «любезность» со стороны государства дает основание только для одного разумного вывода, причем довольно неприятного содержания: предоставление государством всех этих прав – вплоть до права на жизнь! – говорит о том, что государство является верховным судьей, который производит собственные расчеты с жизнью своих подданных и обладает необходимой властью, чтобы распространить эти расчеты аж на саму жизнь, т.е. на элементарное условие всех интересов и их осуществления!
В любой другой ситуации сразу становится заметно, что в высказывании: «Я РАЗРЕШАЮ ТЕБЕ ЖИТЬ» жизнь поставлена под вопрос; это высказывание имеет смысл, к примеру, тогда, когда его произносит убийца, опускающий оружие, поскольку он передумал. То же самое и в случае государства: кто проявляет подобное великодушие, для того все эти элементарные жизненные проявления, записанные в виде прав, – вплоть до самой жизни! – не являются ни безразличными, ни само собой разумеющимися, напротив: он обладает властью, чтобы ими распоряжаться. Если государство в принципе позволяет своим гражданам жить, говорить и переезжать, то оно в этом твердо заинтересовано, – а те жизненные проявления, которые не приносят ему пользы, оно запрещает. Таким образом, «предоставляя» права, государство проясняет уже в «верхней палате», что рассматривает своих граждан со всеми потрохами как управляемую массу, а не подчиняет их своим интересам лишь «в нижней палате», указывая на границы этих прав.Когда жизнь начинается и когда она должна заканчиваться – все это урегулировано в статьях закона (начиная с военной повинности и заканчивая «выбором между правами» в случаях похищения, как это было с похищенным Гансом Мартином Шляером, чье право на жизнь было настолько «конкретизировано», что его существованием «пришлось пожертвовать» ради «непреклонности государства перед террористами»). Таким образом, государственная власть кодифицирует права человека и тем самым прописывает, в чем заключается их осуществление, так что в результате ни одно «основное право» никогда «не нарушается государством по его существу»: существо в случае чего переопределяется по-новому, в соответствии с выявленными государством изменившимися «требованиями к правовой действительности». Кто несколько лет назад приехал в Германию по праву на убежище, может теперь рассчитывать на столь же правомерную высылку, а одиночное заключение совсем не противоречит конституции, а является конкретным осуществлением «права на свободное выражение личности» террориста. («Таким образом он теряет право ссылаться на отказанное ему право, но не на конституцию», – как говорится в брошюре государственного Центра политического образования). Права человека – это ничто иное, как демократические принципы, согласно которым государство хочет обращаться со своими гражданами, при этом всегда ссылаясь на природу этих принципов, которую, дескать, надо охранять. Так что эта «охрана» действительно охватывает все жизненные сферы граждан и кругом обязывает их соблюдать критерии, установленные правовой инстанцией. Первый принцип правового государства гласит: «Человеку нужны права». Вопрос: «Зачем?» непозволителен, поскольку ставит под сомнение вторую догму правового государства: если человек находится в подчинении общественной власти, то в этом уже заключается та помощь, которую ему оказывают во всех ответственных делах.
Из брошюры