Национальное
самосознание – это такое своеобразное объяснение приверженности к своему отечеству. Люди, дескать, живут под
тем или иным национальным руководством не по причине принуждения, а также не из политических соображений
собственной выгоды, а потому что принадлежат к особой разновидности людей и обладают определенными
качествами, присущими этой разновидности. Независимо от индивидуального своеобразия и изменчивости
политической воли гражданина существует, оказывается, прирожденный национальный характер, который
побуждает не только к единству со своими соотечественниками, но и к подчинению своей – национальной –
политической власти.
Итак, «национальное самосознание» – это современная расистская формула
неопровержимости национализма; это догма, для которой нет доказательства, зато есть «наглядные примеры».
Подобные примеры призваны проиллюстрировать исконную, догосударственную общность, которая якобы
делает из определенного количества людей народ – даже тогда и именно тогда, когда они не являются народом
одного и того же государства или вообще не имеют государства.
«Наглядный пример» № 1:
общий язык
...является примером того, по какому принципу выбираются эти признаки. Все переиначивается:
ту общность, которая возникла в результате осуществления государственной воли, выдают за догосударственную
особенность, будто бы нашедшую выражение в государстве. Но национальный язык – это не результат
естественного развития первичных диалектов, а искусственный продукт политической власти. В одних случаях это
«литературный язык», внедренный в пределах подвластной территории, в других – «официальный язык», который
ввели в качестве служебного и делового способа общения, не считаясь со случайными локальными
наречиями.
Далее возникает вопрос, какое такое «самосознание» на этом строится. В конце концов, общий язык
не создает общих интересов. Наличие у людей общих целей и взглядов не зависит от языка, поскольку каждый,
кто им владеет, может с его помощью выражать свои мысли независимо от их конкретного содержания. Утверждение
о том, что из-за общности языка все прочие противоположности и различия не имеют значения, – это грубая ложь,
которая кажется убедительной только тому, кто призывает забыть обо всех остальных интересах, кроме
«национального самосознания».
«Наглядный пример» № 2: общая культура
И тут похожая
загвоздка. Если произведения искусства считают национальным достоянием, то причина этого не может заключаться
в самих художественных произведениях – ведь ноты и рифмы, как известно, не носят цветов национального флага;
общепризнанность тут тоже ни при чем, ведь вкусы – это дело субъективное, которое не зависит от страны
происхождения стихов или картин. Часто можно слышать, что в художественных произведениях проявляется
индивидуальность автора, но тем не менее на них также смотрят как на коллективную собственность, причем
опять же благодаря воле государства. «Присваивая» духовные ценности, государство стремится к ним
пристроиться и разделить их славу. Поэтому оно заботится о том, чтобы народ знал «своих» поэтов и
мыслителей – как минимум по фамилии. Народ учат смотреть на историю искусства через национальные очки и
видеть в «великих произведениях» предмет национальной гордости – даже тогда и именно тогда, когда склонность
к искусству у людей отсутствует или они по-другому удовлетворяют свои культурные потребности.
«Наглядный
пример» № 3: общая история
«Общая история» дает еще меньше оснований любить свое отечество. Тот, кто
говорит об общей истории как о единых узах, которые связывают «всех нас», все равно не подразумевает под
этим давно минувшие времена, когда в догосударственный период дикие племена занимались охотой и
собирательством. Наоборот, он имеет в виду политические завоевания, которыми может похвастаться современное
государство и его правовые предшественники и которые, как правило, достигались путем обильного
кровопролития, стоившего политическим предкам сегодняшних граждан здоровья и жизни. Современное же население
призывают видеть в этом не вредные для него ошибки, а формирование общества с единой судьбой. За это
общество можно испытывать гордость или стыд – но в любом случае о нем нужно думать как об общем деле, в
котором существуют права и обязанности, причем совершенно независимо от каких-либо индивидуальных
интересов.
В чем заключаются эти права и обязанности – это определяется не «национальным самосознанием», а
политическим руководством. Когда идет речь об установках во внутренней политике и общественном устройстве
или о внешнеполитических претензиях на ресурсы других государств, то дело народа – смотреть на политические
маневры своей власти как на решение национальных задач и разделять ее цели. Для этого необходимо закрывать
глаза на противоречие между властью и подвластными, между государством и гражданином. Если народу это
оказывается по силам, то государство получает возможность ссылаться на него и утверждать, что действует по
его поручению. И тогда требуемое властями повиновение предстает уже не как подчинение государству, а как
выражение воли народа. Чем больше национальных задач, тем больше пользы от идеи народной воли, которая,
словно вторая натура, обитает в каждом человеке, хочет он того или нет, этакое «национальное самосознание»,
которое легитимирует государство.
В конце концов, всегда можно указать на что-то общее между людьми
одного государства и тем самым привести «наглядный пример» для оправдания своей идеологии.
