Коммунистическая партия, совершающая революцию от имени рабочих и крестьян, демонстрирует свою несостоятельность, полагая, что национальности нуждаются в защите и поддержке. Одно дело, когда жертвы капитализма или предшествующих ему форм берут жизнь в свои руки и строят новый мир в соответствии со своими потребностями, избавившись от эксплуататоров и от защищающей отношения эксплуатации политической власти. В этом случае отпадают все основания превозносить господство над собой, в какие бы национальные или религиозные одежды оно ни облачалось. Когда люди заняты целесообразным планированием производства необходимых благ и созданием благоприятных жизненных условий, у них также отпадает свойственная гражданам государства нелепая потребность в том, чтобы компенсировать сознанием принадлежности к национальному коллективу постоянное противоречие между прилежным исполнением обязанностей с одной стороны и отсутствием личного успеха – с другой. В той же мере отпадает и дурная патриотическая привычка беспокоиться о величии и мощи "своего" государства, соответственно делить весь мир на "своих" и "чужих", видеть в государственных границах вопрос жизни и смерти, а при случае и браться за оружие.
Совсем другое дело, когда речь идет о создании альтернативного государства во имя прогресса, справедливости и решения социального вопроса. С этой позиции нет ничего предосудительного в том, что люди придают немалое значение "своей" государственной власти и сфере ее компетенции. Более того, СССР решил превзойти буржуазную власть в вопросе справедливого удовлетворения национальных интересов – еще одно соревнование, в котором буржуазная власть никогда не участвовала. Под социалистическим руководством советские граждане могли гордиться своей национальностью и в то же время были обязаны уважать другие народы – это называлось "пролетарским интернационализмом". КПСС на полном серьезе считала, что борьба с национализмом должна заключаться в насаждении "дружбы народов" – моральной позиции, дополняющей национализм. Руководство СССР стремилось воспитывать эту изобретенную мораль в советских гражданах, решив, что для этого необходимо ознакомить людей с культурой и обычаями других народностей. Снова и снова КПСС сталкивалась с тем, что любовь к своему народу не обходится без сознания исключительности по отношению к "чужим". В результате руководство СССР ничему не научилось, а только усилило свою пропаганду. Оно поставило перед собой неразрешимую задачу – распознавать "правомерную национальную гордость" и ее "справедливые требования", при этом отличая их от "опасного национализма", который необходимо "пресекать". Пойдя по этому пути, КПСС создала целую систему прав и запретов в отношении государственных структур, языка, радиовещания, культуры, раздачи постов и т.д. Национальная пропорция должна была соблюдаться вплоть до Центрального Комитета, в связи с чем западные наблюдатели каждый раз проводили точные расчеты и неизменно обнаруживали "великорусскую несправедливость". Доходило до того, что советские республики конкурировали друг с другом за соблюдение их интересов, а коммунистическая партия Казахстана с трудом примирилась со своим русским руководителем... В общем и целом многочисленные народы СССР на самом деле жили в "тесной взаимосвязи", но не благодаря моральному воспитанию, а потому что в повседневной жизни у них были дела поважнее, нежели беспокоиться о национальных отношениях. Особых поводов для недовольства условиями жизни у них тоже не было, к тому же им было известно, что власти жестко пресекали "проявления национализма".