Голод в странах третьего мира
Тут, правда, возникает вопрос, почему в голодающих странах, где недостатка в ценах уж точно нет, нужда и бедствия никак не прекращаются. Моральные гиганты вроде Нойдека наверняка оскорбились бы, если бы им приписали обыкновенный расизм, согласно которому все эти люди там – просто лентяи, и если они не работают – так пусть помирают с голоду. Ведь такие, как Нойдек, хотят людям только добра и не смотрят на вещи столь примитивно. Однако их мнение ничем не лучше. Они проповедуют циничную педагогику рыночной экономики: цена – это, дескать, единственное подходящее средство для воспитания "слаборазвитых стран". Только с помощью цены можно развить в них "способность учиться".
Согласно этой логике, голодающие голодают не оттого, что у них нет денег, а из-за своего неправильного настроя: они еще недостаточно осознали необходимость добывания денег. И бесплатная раздача мяса лишила бы неимущих мира сего возможности "учиться помогать самим себе". Такие благодетели демократического империализма не считают голод первостепенным злом, которое во что бы то ни стало должно быть ликвидировано. Для них главная проблема состоит в том, что людей в этих странах нужно еще приучить, – да, прямо-таки принудить к зарабатыванию денег, которое является естественным для каждого цивилизованного человека. И кто говорит, что продуктовая помощь в этом помешает, тот считает голод хоть и не лучшим поваром, но зато подходящим наставником в развитии."При проведении акций помощи голодающим регионам в прошлом были допущены грубые ошибки, когда развивающиеся страны зачастую без разбора наводнялись европейскими продуктами. Следствием этого оказался крах местных рынков, нужда людей стала еще сильнее" ("Зюддойче Цайтунг", 17.02.01).Что касается "наводнения" – то это, конечно, сильно преувеличено, но в чудесном мире рыночной экономики на самом деле имеет место ситуация, когда раздача подарков – даже если они спасают жизнь, и именно тогда! – приводит к "краху местных рынков", в результате чего "нужда становится еще сильнее".
О капиталистически сформировавшейся аграрной и пищевой промышленности в этих странах речи идти не может. Их включение в мировой рынок имело для традиционных форм трудного добывания средств к жизни исключительно разрушительные последствия. Вместе с тем это разрушение создало для людей безжалостную необходимость приобретать все за деньги. На место старой экономики выживания пришла, с одной стороны, полномасштабная нужда; по другую сторону утвердились несколько локальных производителей, которые пытаются извлечь из этой нужды выгоду. Будучи способными учениками рыночной экономики, они обучились тому, как обеспечить себе доступ к тем крохам общественной покупательной способности, которые существуют посреди всеобщей нужды. Они продают свои продукты, чтобы таким образом получить прибыль. Для них, в отличие от Руперта Нойдека, цены являются не инструментом воспитания в окружающих "готовности учиться", а средством личного обогащения. Если их покупатели чему-то и учатся, так это неизменному повторению первого сурового закона рыночной экономики: даже самые примитивные средства к существованию можно получить лишь за деньги, а если денег нет, то к этим средствам тебя не подпустят.
Именно на это ссылаются те, кто предупреждает о "крахе рынков", когда в центрах рыночной экономики наступают исключительные обстоятельства и дело доходит до того, чтобы на короткое время дать голодающим третьего мира выжить за бесплатно. Эти реалисты не мыслят мира без тех условий, которые были созданы империалистическими государствами в форме неизбежных закономерностей, – поэтому они с циничной непоколебимостью исходят из категорического противоречия между рыночной экономикой и дарением. Даже если хотя бы раз, в виде исключения, будет нарушено отчуждение покупателя от товара, поскольку товар будет подарен, то это непосредственно окажет гибельное воздействие на местных производителей: их лишат бизнеса, так как подорвут их средство вымогательства по отношению к покупателям – средство, которым они так талантливо, по-рыночному пользовались. Если в связи с чрезвычайным положением, вызванным гуманитарной помощью, потребители какое-то время не будут вынуждены покупать у них товар, то, согласно рыночной логике, "рынки" потерпят "крах". Будет ли от этого "нужда людей сильнее" – это уже почти неважно: во время гуманитарных поставок у них есть что поесть, потом опять нет – разве заходила когда-либо речь о помощи до тех пор, пока голод не прекратится? Правда, кое-что к этому добавится: масса нуждающихся пополнится теми, кто до этого делал бизнес на крохах местной покупательной способности, – так как производство, которое (в каком бы то ни было скудном объеме) еще как-то окупалось, вылетает в трубу из-за "недобросовестной" гуманитарной помощи извне.