Все это происходит совершенно открыто. Народы подробно ставятся в известность о предстоящей войне. Американское правительство ежедневно объясняет, как оно собирается действовать. Скептически настроенные союзники докладывают широкой публике свои опасения и возражения, порой даже в предвыборных целях. Среди мировой демократической общественности все это не пропадает даром. Начинаются увлеченные дебаты вокруг старого и вечно нового вопроса справедливой войны; опять же не без иного оригинального аргумента со стороны приверженцев нападения на Ирак. По другую сторону разражается бурный протест. Правда, его организаторы, а также – согласно опросу – их базисные массы не строят иллюзий по поводу своих шансов «все-таки предотвратить войну». Но кое-чего они все же добились: эта война тоже не пройдет без целого ряда скверных возражений.
Это невежество становится чуть ли не основным пунктом программы, когда под впечатлением объявленной войны ее противники не просто говорят ей: «Нет!» и призывают к миру, а блистают познаниями о том, что война – принципиально, всегда и вообще – это «конец политики», или еще хуже: «фиаско политики». Когда подобную чушь распространяют политики, то это еще можно понять: им неприятно, когда им и их ремеслу приписывают переходы к тем актам насилия, на которые они (и никто иной!) уполномочены и способны. Им не нравится, когда на их счет записывают опустошительные результаты их (чьего же еще!) командования. Поэтому они охотно и твердо настаивают на различении, еще более дурацком, чем, к примеру, утверждение, что атомная бомба – это «конец» ядерной физики, или что с построением танка транспортная промышленность «потерпела фиаско»: политика, дескать, не имеет совершенно ничего общего с войной – как будто война происходит в каком-то свободном от политики пространстве; как будто в политические будни не входят все те межгосударственные подлости и шантаж, которые однажды приводят к столь же политическому решению расправиться с противником с применением военной силы; как будто кто-то еще, кроме профессионалов государственного господства, способен к тому сорту конфликтов, для целесообразного разрешения которых они благоразумно проводят как можно более дальновидную политику вооружения; как будто именно их профессии приходит конец и им приходится капитулировать перед «военной логикой» (таков один из применяемых в этом случае лживых штампов), когда они приступают к действию и силой оружия осуществляют свою политическую целевую установку в отношении обнаруженного врага. Итак, когда политики делают такое различение между политикой и войной, то это понятно; в конце концов, таким образом они создают себе самое удобное, то есть наиболее принципиальное и общее алиби для всех своих действий, вплоть до объявления войны. Но ведь это не значит, что именно противники войны должны повторять эту глупость. Если уж они хотят быть против войны, объявленной в данном случае американскими политиками, тогда первое, что они должны сделать, – это опровергнуть высказывание про «фиаско политики», в особенности, если оно исходит от главы немецкого парламента; они должны таким образом разрушить алиби представителей политического ремесла. Однако имеет место обратное. Невзирая на все размышления и возражения, которые у них еще имеются в запасе, – и которые тоже не лучше, – протестующие массы и миролюбивые выразители их взглядов придерживаются особенно высокого мнения именно об этом «упреке»: политики, дескать, как бы объявляют о своей отставке, когда «дело» каким-то непонятным образом, вопреки всей политике, «доходит до войны». Именно противники войны тем самым защищают фактически практикуемое государственное насилие, которое таки зовется политикой, они охраняют его честь, снимая с него вину за его конечный продукт, словно считают своих политиков неспособными на такую жестокость, которая происходит во время войны по поручению государства. Они не записывают это насилие на счет государственных деятелей даже тогда, когда «дело опять доходит до войны», словно хотят спасти от любого сомнения свою веру в политику и ее заправил, – когда те переходят к действиям, с которыми приверженцы мира окончательно не могут согласиться.