Введение в буржуазную теорию денег следует логике, которую уже несколько тысячелетий назад признавали ошибочной, а заурядный любитель кроссвордов посчитал бы издевательством над его эрудицией. Определение денег в этой теории уже содержит понятие денег, так что получается замкнутый круг:
"Вообще говоря, под деньгами, или платежными средствами можно подразумевать все, что универсально используется для оплаты благ и услуг в рамках национальной системы расчетов в народном хозяйстве" (Jarchow, "Теория денег", т. 1, с. 13).
С таким же успехом можно заявить, что удостоверением личности является все, чем можно удостоверить свою личность. Стало быть, от буржуазной теории денег нечего ожидать разъяснений о том, что такое деньги и оплата. Да ее авторы этого и не знают. Но тем усерднее они развивают мысль о том, что деньги – вещь исключительно важная. Почему? А вот почему:
"Деньги решают монетарные проблемы"
Доказательство тому приводится в главе о функциях денег. Заранее ясно, что его теоретическая ценность равна нулю. Ведь тот, для кого деньги – это все, что можно использовать как деньги, вряд ли увидит в функциях денег нечто большее, нежели их пригодность для использования в качестве денег. И действительно: буржуазная теория денег приходит именно к этому тавтологическому результату, причем не один раз, а целых три.
Первая функция денег: средство обмена
Под этой функцией подразумевается самое распространенное использование денег, их роль в повседневной купле-продаже. И все-таки: обменивается не что-нибудь, а товары на деньги. Стало быть, деньги являются целью обмена не меньше, чем товар. Но тогда они не могут одновременно быть посредником в обмене. Для покупателя деньги, конечно, являются средством, но не обмена, а получения вожделенных товаров, доступ к которым преграждает ярлык с указанием цены. Также и продавец хочет не обменяться, а пополнить свою кассу. Деньги как средство продажи – все равно что зубы как средство их чистки. Только дети, которые играют в магазин, получают удовольствие от самой купли-продажи – только для них конфеты и игрушечные деньги являются средством обмена.
Вторая функция денег: средство расчета
Конечно, деньгами рассчитываются – и для этого необходима расчетная единица. И все-таки: "рассчитывают" ничто иное, как цену товара (или размер задолженности). А цена – это и есть деньги, которые запрашивают за товар. Получается, что деньги дают возможность измерить цену, которая уже известна. Неужели экономисты и вправду полагают, что деньги ввели для того, чтобы знать цену десятикопеечной марки?
Третья функция денег: средство накопления
И здесь то же самое: в чулках и кубышках копят не что-нибудь, а деньги. Деньги как средство накопления денег – все равно что овощи как средство для консервов. Буржуазная теория денег уже исходит из того, что деньги играют главную роль – это становится заметно, когда в ней упоминаются альтернативные "средства накопления". Картины средневековых мастеров и земельные участки, имеют, дескать, существенный недостаток: их не так-то легко обменять на деньги...
Нет денег – нет денежной экономики
Эту глупость, изложенную в трех вариантах и сводящуюся к тому, что деньги помогают использовать деньги, буржуазная экономическая теория подкрепляет указанием на экономику, в которой деньги полностью отсутствуют. А точнее, проводится мысленный эксперимент: что оказалось бы невозможным, если бы не было денег? Единственно логичный ответ на этот вопрос – это не анализ денег, а перечисление феноменов, которые основываются на их существовании. Нет денег – нет разменной монеты, нет ограблений банков, нет министерства финансов, нет университетских лекций по теории денег и т.д. и т.п. Однако вместо этого – и это весьма нелогично – буржуазные экономисты изобретают вещь под названием "меновая экономика":
"Меновая экономика, основанная на разделении труда, нуждается в общепризнанном средстве оплаты, чтобы не испытывать серьезных трудностей. Стало быть, она должна ... быть денежной экономикой. В противном случае экономическая единица, желающая обменять благо А на благо Б, должна приложить немало усилий, чтобы найти партнера по обмену, который, во-первых, нуждается в благе А, а, во-вторых, хотел бы поделиться благом Б. Другая возможность заключается в том, чтобы сначала обменять благо А на благо В и затем с его помощью овладеть благом Б – либо напрямую, либо путем серии дополнительных сделок. Поскольку первая возможность предполагает большую степень осведомленности и поэтому, вероятно, может быть реализована лишь в редких случаях, а вторая весьма сложна и требует немалых усилий, существуют все основания отказаться от натурального обмена и ввести общепринятое средство оплаты" (Jarchow, с. 14).
Вот так пустозвонство облекают в научную форму. Чтобы доказать полезность денег, буржуазный экономист сначала представляет себе "нашу современную экономику", в которой деньги все-таки играют главную роль, так, как если бы в ней не было денег. А потом задается вопросом, насколько сложными были бы купля и продажа, – которые он таким образом приравнивает к обмену. Вот только, в отличие от обмена, цель продажи – это сделать деньги. Как сложно было бы завязать галстук, если бы не было галстуков!
Итак, с одной стороны, меновая экономика якобы существует совершенно независимо от денег – иначе в ней не могла бы создаться потребность в деньгах. С другой стороны, за неимением денег в ней возникает так много проблем, что она оказывается совершенно нежизнеспособной. Но тогда и введение денег оказалось бы в ней невозможным. Эта "меновая экономика", застрявшая где-то между реальностью и нереальностью, является не более чем выдумкой буржуазных экономистов. Еще не появившись на свет, она уже придает деньгам глубокий смысл.
